Как правило, любые болезни несут с собой физическую боль и душевные страдания. Тем более, если речь идет об онкологических заболеваниях. И всегда такие болезни воспринимаются нами как наказание за грехи наши или наших родственников. И от этого мучения становьтся сильнее, ведь само по себе состояние боли, страдания для человека противоестественно. Но так ли это? Как уменьшить душевные страдания? Как притупить боль физическую? На эти непростые вопросы дает ответ протоиерей Алексий Потокин, клирик храма «Живоносный источник» в Царицыно. Он уверен, что даже больной человек должен быть счастливым. — Все мы понимаем, что телесное страдание действует не прямо, а всё-таки при участии сознание. Оно может ослабевать и усиливаться в зависимости от нашего отношения к этому страданию. Так вот, если вдуматься, вчувствоваться в это страдание, которое нас мучает при болезни, — что на самом деле нас мучает? Нас мучает боль физическая, сама болезнь, какие-то мысли, которые возникают у нас по поводу этой болезни? Что усугубляет нашу боль? — Жизнь испытывает человека со всех сторон. Она может мучить и духом, может мучить какой-то душевностью, а может непосредственно уже болью тела. Здесь нужно учитывать, каков человек. Наше нормальное, естественное состояние — это плотской человек. Т.е. для любого человека (верующий он или неверующий) чувствительней то, что происходит в материальном мире. Хотя можно слышать от каких-нибудь людей, что для них самыми тяжелыми были нравственные переживания. Я им не очень верю. Если на это нравственное страдание наложить еще и физическое, поковырять булавочкой в кости, то нравственное страдание заглушится. Поэтому, раз мы плотские, то и страдания плотские для нас заметнее и намного тяжелее. Можно пройти путь, в конце которого плоть будет немощна, а дух будет животворить, и состояние души будет покрывать все страдания плоти. И человек, даже страдая, будет счастлив. Т.е. ему не нужно будет ни терпеть, ни прикладывать какие-то особые усилия для того, чтобы заглушить эту физическую боль. За всю жизнь можно встретить или в литературе, лицом к лицу, или по жизни одного или двух человек, для которых физическая боль уже отступила — она для них не главная. Для нас боль нашего тела превалирует. Само по себе состояние боли, страдания для человека противоестественно, потому что он не был задуман человеком страдающим, он должен был стать человеком счастливым. Заповеди христианские — это заповеди блаженства. А в блаженстве не может быть этого. И эта противоестественность воспринимается существом человека как нечто несправедливое, невозможное, нечестное. Глубоко внутри душа чувствует, что можно без этого. И это усиливает трагедию. Я могу описать спутников этой боли, которые будут усиливать эту боль. Один из первых спутников — это обида: на жизнь, на Бога, на самого себя. Когда к физической муке добавляется еще и душевная, духовная — эта мука начинает расти и может довести человека до самого края, до отчаяния и до полного нежелания жить. Если у нас бывали такие вспышки — пусть даже это состояние непостоянно — когда человек говорил: «Когда же это закончится?! Сколько мне терпеть? Хоть бы мне умереть поскорее…» В человеке всё-таки душа и тело крепко-накрепко связаны, и если душа дает приказ телу: «Тебе лучше не жить», то даже врачам бывает трудно помочь такому человеку. — Насколько облегчение нашей боли зависит от близких? — Если я в болезни чувствую себя одиноким: «Я никому не нужен. Я пропадаю» — боль усугубляется. Потому что это ложь. Когда у меня сильно болит, я не могу проверить, как вы ко мне относитесь — я этого не замечаю, я становлюсь слишком груб. Поэтому люди больные, страдающие часто бывают несправедливы к окружающим, резко требовательны, скандальны. Приступы боли сопровождается клеветой на всех, кто рядом. Но это несправедливо. Да, близкие не могут сейчас исцелить, помочь, но это не значит, что они не сочувствуют, не значит, что они не трудятся. И когда человек допускает такую клевету, оскорбления на своих ближних, то одиночество увеличивается и боль усиливается. Мы облегчим свои страдания, если будем вести себя противоположным образом. Я знаю, что обо мне заботятся, и я стараюсь громкость своего крика. Я стараюсь давать окружающим маленькие передышки. И, притом, что я кричу, что от меня смердит, что я приношу много страданий моим близким, — потому что помощь такому человеку это тоже страдание, — тем не менее, им становится легче. И их легкость придает силы и мне. Оказывается, это взаимность. Да, есть болезни, которые почти совсем не дают передышки. Но, когда бывают секундочки передышки, боль на секунду смягчается, отступает, — пусть даже с человеческой помощью — мой труд терпения, когда я не кричал, не капризничал и т.д. — он вдруг делает общение совершенно счастливым: мы чувствуем, как мы близки, как нужны друг другу. Болезнь тогда перестает быть могильной плитой, трагедией. Мы вместе. В болезни хочется полного освобождения от страданий. Но в эту секундочку передышки, пока нет давления больной плоти, скажем себе, что маленькая помощь других людей для меня драгоценна, что меня не оставили. Ведь вы посмотрите, как мир развивается — он становится подлым, людей списывают, выкидывают, забывают. А тут, пусть даже ругаются, но мучаются со мной — это уже много… Я сейчас скажу вещь, которая, может быть, кого-то обидит: даже больной человек должен быть счастливым. Человек может так достойно умирать, что многие живые будут завидовать ему и говорить: «Я так не живу, как он умирает». — Что значит «должен»? Кому он должен быть счастливым? — Он должен быть счастливым по природе своей. Т.е. это долженствование не приказ, не какое-то указание откуда-то. Вот, легкие должны что-нибудь делать? Для них естественно дышать. А для человека естественное состояние — это состояние блаженства, счастья. И если я выпадаю из него, я уже начинаю страдать, когда еще тело не болит… Поэтому считать боль помехой, считать ее врагом и не считать ее природой. Да, с одной стороны — я болею, но с другой стороны — состояние болезни остается глубоко чуждым для меня, его не должно быть. — А разве согласиться с болью не значит согласиться с тем, что я грешный человек? — Нет, не обязательно. Есть в Евангелии одно глубокое место, когда спрашивают у Христа: «Почему этот человек болен? Кто согрешил — он или его родители?» Ответ такой: «Ни он, ни его родители». Может ли человек защитить другого и при этом получить тяжелую травму? Он на секунду забыл про себя, своей жизнью принял удар смерти и дал возможность жить другому. Но взамен этому он получает страдания до конца жизни. Разве это наказание за грех? Есть много страданий, в которых не видно нашего греха. Любой родитель знает, что ребенок принесет страдания. И несмотря на это, мы стремимся к тому, чтобы стать родителями. В жизни страдания неизбежны. Если я соглашаюсь жить — я соглашаюсь на мучения. Так что, боль в нашем умирающем мире не только от греха — это согласие жить. — Некоторые люди от тяжелых страданий болезни жаждут уже любого ее прекращения. Хотя бы и вместе с жизнью. — Я считаю, что терпение, которое только ждет, когда всё закончится, — это скорее малодушие и трусость. А есть терпение другое, которое говорит: на меня сейчас навалилась мука этой жизни, я сколько смогу — вытерплю. Как воины в Брестской крепости — окружены, сопротивление безнадежно — и всё-таки они сопротивлялись. А кто скажет, что зря? Хотя все умерли, их захватили и т.д., и ничем, казалось бы, не помогли. И вот, если человек ощутит себя такой Брестской крепостью, скажет: «Я не буду сдаваться наступающей тьме, я не буду ей подчиняться. Это великий труд, за который не платят. Я убежден, я благодарен тем людям, которые терпели хотя одно мгновение, они помогли мне». Как только мы сдадимся и скажем: «Всё, я согласен умереть, я больше не могу терпеть эту боль» — боль этого мира хлынет на меня и на других. Т.е. я убежден в глубоком единстве людей, и я уверен, что человек, который не сдается, а сопротивляется какими-то, даже самыми слабыми своими усилиями — он дает мне неоценимую услугу — он защищает меня от той тяжести, которая обязательно ляжет и на меня. Часто мы связываем прекращение боли с полным исцелением. Человеку трудно представить, что если кто-то до конца разделит с ним его страдания — это уже не будет состояние отчаянной тяжести, состояние может быть благодатным. Мы думаем, что Христос со мной только тогда, когда Он волшебной палочкой махнет — и у меня все язвы прошли. А если Он говорит: «Я с тобой, с твоими язвами. Я сам страдаю»?Страдание может помочь нам достичь блаженства не только в единении с Богом, но и в единении с близкими людьми. Владыка Антоний Сурожский пишет, что когда его мать умирала, не было счастливей времени. Потому что это были единственные годы, когда они по-настоящему были вместе. Он научился дорожить каждым днем, каждый день он ее видел, и общение их было удивительным. Он эту ее болезнь, умирание и смерть воспринимает как один из самых светлых периодов в своей жизни. Посмотрите, во многих воспоминаниях он останавливается на этом. — Я сам, слава Богу, никогда не испытывал очень сильной боли. Но, возвращаясь к теме о зубной боли: я всегда боялся боли и просил всегда обезболивать, когда что-то делали с зубами. А однажды я провел эксперимент и с тех пор при любой боли пользуюсь этим способом. Способ такой — вспоминать свои грехи и представлять себе, что я этой болью искупаю этот грех. — Да, безусловно, грех — это уже страдание, это приносит боль. Вспомнить в болезни свои грехи, попросить прощение — очень полезно. Сразу будет легче. Поискать возможность своих неправд — ну, это очевидные вещи, которые уже навязли. Я просто хотел сказать, что всюду видеть, что страдания связаны непосредственно только с грехом — это неправда. Хотя 99% связано с нашим грехом. Эта целая огромная тема — объяснить, что такое грех. Потому что о грехе думают, как о нарушении какого-то Небесного уголовного кодекса. Нет. Грех — это всегда подлость, это всегда предательство, грех — это всегда убийство другого человека или себя самого. — Что можете еще сказать по поводу работы над собой для ослабления страданий? — На боли не нужно сосредотачиваться. Не нужно ограничивать всю свою жизнь этой болью. Скажем, болит зуб. Днем, пока ты работаешь, он болит не так сильно, но стоит тебе сосредоточиться на себе, лечь в кровать спать — эта боль вдруг возрастает. Это простой, но ясный приме того, что если ты сосредотачиваешься только на своей боли — она тебя убьет. Поэтому я советую даже в болезни искать какого-то дела. Ищите всё, что возможно, старайтесь трудиться. Хоть вяжите. Это отвлечет ваше внимание. Сосредоточенность на боли усиливает боль. Используйте любое здоровое занятие, которое занимает ваше внимание. Боль напомнит о себе — и всё-равно упорно туда возвращайтесь. Сама привычка возвращаться на работу научит вас отвлекаться, она многое даст.Источник-http://www.boleem.com/
